В данный момент я этот свой неписаный кодекс поведения нарушил. Сидел скорчившись сидел в одних носках и не где-нибудь в кабинете а сидел в кухне и как огнепоклонник вдохновенно и страстно тянулся к пылающим в плите березовым поленьям. На левой руке у меня стояла перевернутая дном кверху кадушка и на ней лежали мои ботинки рядом с ними ободранный голокожий петух с окровавленной шеей рядом с петухом его разноцветные перья грудой. Дело в том что еще в состоянии окоченения я успел произвести целый ряд действий которых потребовала сама жизнь. Востроносая Аксинья жена Егорыча была утверждена мною в должности моей кухарки. Вследствие этого и погиб под ее руками петух. Его я должен был съесть. Я со всеми перезнакомился. Фельдшера звали Демьян Лукич акушерок Пелагея Ивановна и Анна Николаевна. Я успел обойти больницу и с совершеннейшей ясностью убедился в том что инструментарий в ней богатейший. При этом с тою же ясностью я вынужден был признать (про себя конечно) что очень многих блестящих девственно инструментов назначение мне вовсе не известно. Я их не только не держал в руках но даже откровенно признаюсь и не видал.